Дело о бюловском звере - Страница 75

— Вы не имеете права мне не верить! — вскричал он. — Вот, допросите слугу, что усадьбу охраняет. Он только что видел необъяснимое явление во дворе проклятого замка, какое видел я во дворе Обуховки.

Исправник сначала строго поглядел на врача, потом покосился на Фомку — тот, глаза опустивши, переступал с ноги на ногу и мял шапку.

— Истинная правда, вашество.

Кирилл Маркович устало поморщился, промычал что-то вроде: «О сколько же неприятностей через вас, Иван Несторович!», потом подумал и сделал неопределенный жест: де, следуйте за мной.

— Ну что теперь-то стряслось? — Бросил шапку на стол, скинул с плеч шубу.

Внутренние, доселе сдерживаемые воспитанием и усвоенными с детства правилами хорошего тона, вулканы Иноземцева взорвались негодованием. Во власти чувств, жестикулируя, а порой и повышая тон, он обвинил исправника в пренебрежительном отношении к весьма очевидным фактам и нежелании их принять.

Выслушав, чиновник уселся за стол и с напряженным спокойствием осведомился, чего же надобно от него.

— Отрядите людей прочесать озеро, — требовательно стукнув ладонью по столу, ответил Иноземцев. — Алмазы на дне!

— Езжали бы вы, Иван Несторович, в свой Петербург, больных лечить. Нету там никаких алмазов и быть не могло! Барышня Бюлов едва ноги унесла из усадьбы, переполненной моими парнями, ночью, впотьмах! А вы говорите о двухпудовом сейфе с алмазами. Сами ведь понимаете, что хрупкое создание Ульяна Владимировна не смогла б его и приподнять.

— Но ведь она исчезла с телом генерала! — козырнул Иноземцев. — Его-то приподнять получилось, значит?

Кирилл Маркович стиснул зубы, усы так и заходили ходуном на напряженном, почти зловещем его лице. На мгновение Иноземцеву показалось, что он имеет вид человека, которого внезапно застали врасплох.

— Генерал ушел сам, — выпалил исправник.

Иноземцев хотел было обрадоваться, что дело сдвинулось с мертвой точки, потом изумиться: как это ушел сам, но нахлынуло ошеломляюще неприятное чувство, будто его держат за идиота.

— Почему вы смолчали? Что значит ушел сам? Генерал что, жив, что ли?

Исправник поднялся.

— Вы желаете провести собственное расследование? Пожалуйста! — зло бросил он. — Но видя ваше состояние, я бы не советовал. Как мог, оградил от неприятных хлопот. Незачем, понимаете? незачем вам со своим чрезвычайно нежным характером лезть сюда.

— Благодарю за беспокойство, — процедил сквозь зубы Иноземцев. — Будьте любезны, вернемся от моего характера, который вас совершеннейшим образом не касается, к генералу. Я хочу знать. Все!

— Вот упрямец! Хорошо, видимо, придется вам сказать, так вы от меня не отстанете, — гневно блеснул глазами исправник. — Версия со вскрытием специально для вас была подготовлена, дабы успокоить и поскорее отпустить восвояси, чтоб под ногами не путались и следствию не мешали. На самом же деле его сделать не успели, потому как Ульяна Владимировна сама все рассказала о растворе того вещества, что вы изготовили, призналась, что у вас шприц свистнула. Пока вели дознание в другой комнате, генерал оклемался, встал и ушел через черный ход, ведущий прямо из его башни. Так как его почитали за мертвеца, охраны с ним я не оставил. Моя оплошность, о которой я предпочел умолчать. Не рассказывать же всем подряд, какой я олух. А вы вынудили, и я вам этого не прощу. Генерала потом нашли на крыльце богадельни — наверняка читали об этом в газетах. Возможно, он был еще под хмелем, когда на него напали предположительно волки. Кровавый след тащился на несколько десятков шагов от дороги.

От такой изумляющей подробности Иноземцев чуть не сел.

— Стало быть, вы Ульяну Владимировну понапрасну в убийстве обвинили? — проронил он. — То-то она шептала мне, что оклеветана…

— А украденный у вас медикамент? А жизни ваших коллег не в счет? А застреленная сиделка из богадельни? А закабаленные из богадельни? — принялся перечислять Кирилл Маркович.

— Но, может, не она это вовсе. А француз и певичка!

— Все обеляете ее, мученицей представляете. Все не верите в ее черное сердце, никак не успокоитесь. Хотите ее посмертные показания прочесть, которые она сделала, дабы наказание смягчить? Думала, скинут срок каторжных работ за то, что не оказывала сопротивления следствию. Пожалуйста, читайте.

Он поднялся, открыл дверь, крикнул письмоводителя и шепотом попросил дело о бюловском звере, которое уже давно в архиве пылью покрывалось, причем отчего-то здесь, в Т-ске, не в Петербурге.

Иноземцев долго сидел, склонившись над аккуратно подшитыми бумажками. Тонким девичьим почерком, со смаком и показным удовольствием, описывала Ульяна Владимировна все смерти, каждого в отдельности, подробностей не стыдясь. И подавая факты так искусно, будто она вовсе и не виновата была, а только лишь тонко подталкивала этих «шкурников да стяжателей, явившихся в их дом с тем, чтобы коварно завладеть дядюшкиными сокровищами», а они якобы сами себя в могилу и загоняли.

— Читаю, и мнится, будто нарочно всю вину на себя взяла, — проронил он, отчаянно продолжая листать. — Вы ведь не пытали ее каленым железом? О гиене ни слова. Ни словечка. Саввич поведал о питомице, о Герочке. Да и о сейфе вы ему велели молчать. С чего это?

— О головная боль! С того, что и без болтливого камердинера весь уезд лихорадит: кладоискателей только и успевай отлавливать. О гиене же впервые слышим-с! Саввич, подлая душа, о пресловутой Герочке нам не говаривал. Что ж, и ему зачтется, — проорал Кирилл Маркович, а потом вырвал из рук Иноземцева папку с делом. — Убедились в словах Ульяны Владимировны, ее рукой же и написанных? Как вам ее забавы? Фантастические способы она выбирала, дабы покончить с простачками вроде вас, охотников за алмазами? Ну положим, вы за алмазами не охотились… Хотя почему нет, Иван Несторович? Признавайтесь, дно озера прозондировать решили с целью отыскать-таки заветный клад?